Царевна лягушка — это сказка, по сюжету которой Иван Царевич женится на лягушке, так как в неё попадает стрела, выпущенная им по велению отца. Лягушка оказывается Василисой Премудрой, которая выполняет все задания царя, но Иван сжигает лягушечью кожу и ему приходиться спасать жену от Кощея Бессмертного…
Русская народная сказка
Читать сказку онлайн
Художник И.Я.Билибин
В некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь с царицей; у них было три сына, удальцы такие, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Младшего звали Иван-царевич. Как стали сыновья на возрасте, собрал их царь и говорит:
— Вот что, сынки, пора вам жениться, возьмите каждый по стреле, выходите в чистое поле, натяните тугие луки и стреляйте в разные стороны. Куда чья стрела упадет, там и ищите себе жену.
Стрела старшего брата упала на боярский двор, подняла ее боярская дочь и подала царевичу. Стрела среднего брата полетела на широкий купеческий двор, подала ему стрелу молодая дочь купеческая. Пустил свою стрелу младший брат — улетела стрела никто не знает куда. Вот он шел-шел, дошел до грязного болота и видит, сидит на кочке лягушка-квакушка и его стрелу держит.
Воротился Иван-царевич к отцу и говорит ему:
— Что мне делать? Нельзя же мне лягушку за себя взять! Век жить — не поле перейти. Лягушка не ровня мне.
— Бери! — отвечает ему царь. — Знать, судьба твоя такая.
Вот поженились царевичи: старший на боярышне, средний на купеческой дочери, а Иван-царевич на лягушке-квакушке. Много ли, мало ли времени проходит, призывает их царь и приказывает:
— А ну-ка, которая из невесток хозяйничает лучше всех. Чтобы жены ваши испекли мне к завтрему по мягкому белому хлебу.
Воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич! Что закручинился? — спрашивает его лягушка.- Аль услышал от отца своего слово неприветливое?
— Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка приказал тебе к завтрему изготовить мягкий белый хлеб.
— Не тужи, царевич, не горюй! Ложись-ка спать-почивать, утро вечера мудренее!
Уложила царевича спать да сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась девицей-красавицей, Василисой Премудрою, вышла на красное крыльцо, ударила в ладоши и закричала громким голосом:
— Мамки, няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь, испеките мне к утру мягкий белый хлеб, какой по праздникам едала я у моего родного батюшки.
Наутро проснулся Иван-царевич, у квакушки хлеб давно готов — пышный, румяный и такой красоты, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Изукрашен хлеб разными хитростями, выведены сверху города и с заставами. Иван-царевич обрадовался, завернул хлеб в полотенце и понес к отцу. Принесли свои хлебы и другие сыновья.
Царь сперва принял хлеб от старшего сына, посмотрел-посмотрел и отослал на кухню. Принял от среднего сына и отослал туда же. Подал свой хлеб Иван-царевич, а царь и говорит:
— Вот это хлеб, так хлеб, его только в праздник есть! — и приказал подать его к царскому столу.
После того царь сказал сыновьям:
— Хочу теперь посмотреть, которая из невесток лучше всех рукодельничает. Чтобы жены ваши соткали мне за единую ночь по ковру.
Воротился домой Иван-царевич невесел, опять ниже плеч буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич! Что закручинился? Аль царю-батюшке мой хлеб не по нраву пришелся, аль услышал от него слово жесткое, неприветливое?
— Как мне не кручиниться, как не печалиться? Государь мой батюшка за хлеб велел благодарить, да еще приказал тебе за единую только ночь соткать ему шелковый ковер.
— Не тужи, царевич, не горюй! Ложись-ка спать, сам увидишь, что утро вечера мудренее!
Уложила его спать, а сама сбросила лягушечью кожу и обернулась девицей-красавицей, Василисою Премудрой, вышла на красное крыльцо, ударила в ладоши и закричала громким голосом:
— Мамки, няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь шелковый ковер ткать -чтоб таков был, на каком сиживала я у моего родного батюшки!
Наутро проснулся Иван-царевич, лягушка по полу скачет, а ковер у нее давно готов — и такой чудный, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Изукрашен ковер златом-серебром, вышито на нем все царство, с городами и деревнями, с горами и лесами, с реками и озерами. Обрадовался Иван-царевич, взял ковер и понес к отцу. В это время принесли ковры и другие сыновья.
Старший царевич протянул свой ковер, царь велел принять его, посмотрел и сказал:
— Благодарствуй, пригодится у порога постелить!
Тут подал свой ковер средний царевич. Царь принять повелел, потрогал его и сказал:
— Об этот ковер хорошо ноги вытирать!
Как развернул свой ковер Иван-царевич, все так и ахнули. Царь сам принял его, загляделся, а потом приказ отдал:
— Постелить этот ковер перед моим царским троном!
И приказал царь своим сыновьям, чтобы завтра же явились к нему на пир вместе со своими женами. Опять воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич! Что закручинился? Али от отца услыхал слово неприветливое?
— Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка велел, чтобы я с тобой к нему на пир приходил. Как я тебя в люди покажу!
— Не тужи, царевич! Ступай один к царю, а я вслед за тобой буду, как услышишь стук да гром — скажи: «Это моя лягушонка в коробчонке едет!»
Вот старшие братья явились к царю со своими женами, разодетыми, разубранными, стоят да над Иваном-царевичем смеются:
— Что ж ты без жены пришел? Хоть бы в платочке ее принес! И где ты такую красавицу выискал? Чай все болота исходил?
Вдруг поднялся великий стук да гром — весь дворец затрясся. Гости испугались, повскакивали с мест, а Иван-царевич говорит:
— Не бойтесь, честные гости! Это моя лягушонка в коробчонке приехала.
Подлетела к царскому крыльцу золоченая карета, в шесть лошадей запряжена, и вышла оттуда Василиса Премудрая -такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать. Взяла Ивана-царевича за руку и повела за столы дубовые, за скатерти браные.
Стали гости есть-пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила, закусила лебедем да косточки за правый рукав спрятала. Жены старших царевичей увидали ее хитрости и давай то же делать. Попили-поели, пришел черед плясать. Василиса Премудрая подхватила Ивана-царевича и в пляс пошла. Махнула левым рукавом — сделалось озеро, махнула правым и поплыли по воде белые лебеди. Царь и гости диву дались. А старшие невестки пошли плясать, махнули левыми рукавами — гостей забрызгали, махнули правыми — кость царю прямо в глаз попала! Царь рассердился да и прогнал их.
Тем временем Иван-царевич улучил минуточку, побежал домой, нашел лягушечью кожу и спалил ее на большом огне. Приезжает Василиса Премудрая, хватилась — нет лягушечьей кожи, приуныла, запечалилась.
— Ох, Иван-царевич! Что же ты наделал? Если б ты немножко подождал, я бы навечно твоей стала, а теперь прощай! Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве — у Кощея Бессмертного.
Обернулась белой лебедью и улетела в окно.
Иван-царевич горько заплакал, потом собрался, простился с отцом, с матерью и пошел куда глаза глядят. Шел он близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли — попадается ему навстречу старый старичок.
— Здравствуй, — говорит, -добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь? Царевич рассказал ему свое несчастье.
— Эх, Иван-царевич! Зачем ты лягушечью кожу спалил? Не ты ее надел, не тебе и снимать было! Василиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца уродилась. Он за то осерчал на нее и велел три года лягушкою быть. Ну да я тебе помогу. Вот тебе клубок, куда он покатится — ступай за ним смело.
Иван-царевич поблагодарил старика и пошел за клубочком. Идет чистым полем, попадается ему медведь. Нацелился в зверя Иван-царевич, а медведь и говорит человечьим голосом:
— Не бей меня, Иван-царевич! Когда-нибудь пригожусь тебе.
Идет он дальше, глядь, а над ним летит селезень. Царевич прицелился из лука, хотел было его застрелить, как вдруг говорит селезень человечьим голосом:
— Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе когда-нибудь пригожусь.
Пожалел он его и пошел дальше. Бежит косой заяц. Царевич опять за лук, стал целиться, азаяц сказал ему человечьим голосом:
— Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе сам пригожусь.
Пожалел его царевич и пошел дальше — к синему морю, видит — на песке лежит, издыхает щука.
— Ах, Иван-царевич,- сказала щука, — сжалься надо мною, пусти меня в море. Он бросил ее в море и пошел берегом.
Долго ли, коротко ли — прикатился клубочек к маленькой избушке.
На самом берегу стоит избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается. Говорит Иван-царевич:
— Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила, — ко мне передом, а к морю задом.
Избушка повернулась. Царевич взошел в нее и видит: на печи, на девятом кирпичи лежит Баба-яга.
— Зачем, добрый молодец, ко мне пожаловал?
— Ты бы прежде меня, дорожного человека, накормила-напоила, в бане выпарила, да тогда бы и спрашивала.
Баба-яга накормила его, напоила, выпарила в бане. Тогда царевич рассказал ей, что ищет свою жену — Василису Премудрую.
— А, знаю! — сказала Баба-яга, -Она теперь у Кощея Бессмертного. Трудно ее достать, нелегко с Кощеем сладить. Ну уж так и быть, скажу я тебе, где спрятана смерть Кощеева. Смерть его на конце иглы, та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу и тот дуб Кощей, как свой глаз, бережет.
Указала Баба-яга, где растет этот дуб. Иван-царевич дошел до него и не знает, что ему делать, как сундук достать. Он и так и эдак пробовал его раскачать, нет, не подается дуб.
Вдруг откуда ни возьмись прибежал медведь и выворотил дерево с корнем, сундук упал и разбился вдребезги. Из сундука выскочил заяц и во всю прыть бежать пустился.
Глядь — а за ним уж другой заяц гонится, нагнал, ухватил и в клочки разорвал.
Тут вылетела из зайца утка и поднялась высоко-высоко. А за ней селезень кинулся, как ударит ее, так из утки яйцо выпало прямо в синее море. Иван-царевич при такой беде сел на берегу и залился горькими слезами.
Вдруг подплывает к берегу щука и в зубах яйцо держит. Взял он то яйцо и пошел к Кощееву жилищу. Кощей, как увидел яйцо у него в руках, так весь и затрясся. А Иван-царевич зачал яйцо с руки на руку перекидывать. Он кидает, а Кощей-то бьется, мечется. Но сколько ни бился Кощей, сколько ни метался во все стороны, а когда разбил Иван-царевич яйцо, достал из него иглу, да отломил кончик, так и пришлось Кощею помереть. Тогда Иван-царевич пошел в Кощеевы палаты, взял Василису Премудрую и воротился с ней домой в свое государство.
Царь на радостях устроил пир на весь мир. После того они жили вместе и долго и счастливо.
Видео — смотреть сказку Царевна лягушка онлайн
Вконтакте
В старые годы у одного царя было три сына. Вот, когда сыновья стали на возрасте, царь собрал их и говорит:
Сынки, мои любезные, покуда я ещё не стар, мне охота бы вас женить, посмотреть на ваших деточек, на моих внучат.
Сыновья отцу отвечают:
Так что ж, батюшка, благослови. На ком тебе желательно нас женить?
Вот что, сынки, возьмите по стреле, выходите в чистое поле и стреляйте: куда стрелы упадут, там и судьба ваша.
Сыновья поклонились отцу, взяли по стреле, вышли в чистое поле, натянули луки и выстрелили.
У старшего сына стрела упала на боярский двор, подняла стрелу боярская дочь. У среднего сына упала стрела на широкий купеческий двор, подняла её купеческая дочь.
А у младшего сына, Ивана-царевича, стрела поднялась и улетела сам не знает куда. Вот он шёл, шёл, дошёл до болота, видит - сидит лягушка, подхватила его стрелу. Иван-царевич говорит ей:
Лягушка, лягушка, отдай мою стрелу. А лягушка ему отвечает:
Возьми меня замуж!
Что ты, как Я возьму себе в жёны лягушку?
Бери, знать, судьба твоя такая.
Закручинился Иван-царевич. Делать нечего, взял лягушку, принес домой. Царь сыграл три свадьбы: старшего сына женил на боярской дочери, среднего - на купеческой, а несчастного Ивана-царевича - на лягушке.
Вот царь позвал сыновей:
Хочу посмотреть, которая из ваших жён лучшая рукодельница. Пускай сошьют мне к завтрему по рубашке.
Сыновья поклонились отцу и пошли.
Иван-царевич приходит домой, сел и голову повесил. Лягушка, по полу скачет, спрашивает его:
Что, Иван-царевич, голову повесил? Или горе какое?
Батюшка, велел тебе к завтрему рубашку сшить. Лягушка отвечает:
Не тужи, Иван-царевич, ложись лучше спать, утро вечера мудренее.
Иван-царевич лег спать, а лягушка, прыгнула на крыльцо, сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась Василисой Премудрой, такой красавицей, что и в сказке, не расскажешь.
Василиса Премудрая ударила в ладоши и крикнула:
Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Сшейте мне к утру такую рубашку, какую видела я у моего родного батюшки.
Иван-царевич утром проснулся, лягушка, опять по полу скачет, а уж рубашка лежит на столе, завернута в полотенце. Обрадовался Иван-царевич, взял рубашку, понес к отцу. Царь в это время принимал дары от больших сыновей. Старший сын развернул рубашку, царь принял её и сказал:
Эту рубашку, в черной избе носить. Средний сын развернул рубашку, царь сказал:
В ней только, в баню ходить.
Иван-царевич развернул рубашку, изукрашенную златом-серебром, хитрыми узорами. Царь только взглянул:
Ну, вот это рубашка - в праздник её надевать. Пошли братья по домам - те двое - и судят между собой:
Нет, видно, мы напрасно смеялись над женой Ивана-царевича: она не лягушка, а какая-нибудь хитра... Царь опять позвал сыновей:
Пускай ваши жёны испекут мне к завтрему хлеб. Хочу узнать, которая лучше стряпает.
Иван-царевич голову повесил, пришёл домой. Лягушка, его спрашивает:
Что закручинился? Он отвечает:
Надо к завтрему испечь царю хлеб.
Не тужи, Иван-царевич, лучше ложись спать, утро вечера мудренеё.
А те невестки, сперва-то смеялись над лягушкой, а теперь послали одну бабушку-задворенку, посмотреть, как лягушка будет печь хлеб.
Лягушка хитра, она это смекнула. Замесила квашню; печь сверху разломала да прямо туда, в дыру, всю квашню и опрокинула. Бабушка-задворенка прибежала к царским невесткам; все рассказала, и те так же стали делать.
А лягушка прыгнула на крыльцо, обернулась Василисой Премудрой, ударила в ладоши:
Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Испеките мне к утру мягкий белый хлеб, какой я у моего родного батюшки ела.
Иван-царевич утром проснулся, а уж на столе лежит хлеб, изукрашен разными хитростями: по бокам узоры печатные, сверху города с заставами.
Иван-царевич обрадовался, завернул хлеб в ширинку, понес к отцу. А царь в то время принимал хлебы от боль-ших сыновей. Их жены-то поспускали тесто в печь, как им бабушка-задворенка сказала, и вышла у них одна горелая грязь. Царь принял хлеб от старшего сына, посмотрел и отослал в людскую. Принял от среднего сына и туда же отослал. А как подал Иван-царевич, царь сказал:
Вот это хлеб, только, в праздник его есть. И приказал царь трем своим сыновьям, чтобы завтра явились к нему на пир вместе с жёнами.
Опять воротился Иван-царевич домой невесел, ниже плеч голову повесил. Лягушка, по полу скачет:
Ква, ква, Иван-царевич, что закручинился? Или услыхал от батюшки слово неприветливое?
Лягушка, лягушка, как мне не горевать! Батюшка наказал, чтобы я пришёл с тобой на пир, а как я, тебя людям покажу?
Лягушка отвечает:
Не тужи, Иван-царевич, иди на пир один, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук да гром, не пугайся. Спросят тебя, скажи: “Это моя лягушонка, в коробчонке едет”.
Иван-царевич и пошёл один. Вот старшие братья приехали с жёнами, разодетыми, разубранными, нарумяненными, насурьмленными. Стоят да над Иваном-царевичем смеются:
Что же ты без жены пришёл? Хоть бы в платочке её принес. Где ты такую красавицу выискал? Чай, все болота исходил.
Царь с сыновьями, с невестками, с гостями сели за столы дубовые, за скатерти браные - пировать. Вдруг поднялся стук да гром, весь дворец затрёсся. Гости напугались, повскакали с мест, а Иван-царевич говорит:
Не бойтесь, честные гости: это моя лягушонка, в коробчонке приехала.
Подлетела к царскому крыльцу золоченая карета о шести белых лошадях, и выходит оттуда Василиса Премудрая: на лазоревом платье - частые звезды, на голове - месяц ясный, такая красавица - ни вздумать, ни взгадать, только, в сказке сказать. Берёт она Ивана-царевича за руку и ведёт за столы дубовые, за скатерти браные.
Стали гости есть, пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила. Закусила лебедем да косточки, за правый рукав бросила.
Жёны больших-то царевичей увидали её хитрости и давай то же делать.
Попили, поели, настал черед плясать. Василиса Премудрая подхватила Ивана-царевича и пошла. Уж она плясала, плясала, вертелась, вертелась - всем на диво. Махнула левым рукавом - вдруг сделалось озеро, махнула правым рукавом - поплыли по озеру белые лебеди. Царь и гости диву дались.
А старшие невестки пошли плясать: махнули рукавом - только гостей забрызгали, махнули другим - только кости разлетелись, одна кость царю в глаз попала. Царь рассердился и прогнал обеих невесток.
В ту пору Иван-царевич отлучился потихоньку, побежал домой, нашёл там лягушечью кожу и бросил её в печь, сжёг на огне.
Василиса Премудрая возвращается домой, хватилась - нет лягушечьей кожи. Села она на лавку, запечалилась, приуныла и говорит Ивану-царевичу:
Ах, Иван-царевич, что же ты наделал! Если бы ты ещё только три дня подождал, я бы вечно твоей была. А теперь прощай. Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве, у Кощея Бессмертного...
Обернулась Василиса Премудрая серой кукушкой и улетела в окно. Иван-царевич поплакал, поплакал, поклонился на четыре стороны и пошёл куда глаза глядят - искать жену, Василису Премудрую. Шёл он близко ли, далёко ли, долго ли, коротко ли, сапоги проносил, кафтан истёр, шапчонку дождик иссёк. Попадается ему навстречу старый старичок.
Здравствуй, добрый молодец! Что ищешь, куда путь держишь?
Иван-царевич рассказал ему про своё несчастье. Старый старичок говорит ему:
Эх, Иван-царевич; зачем ты лягушечью кожу спалил? Не ты её надел, не тебе её было снимать. Василиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца уродилась. Он за то осерчал на неё и велел ей три года быть лягушкой. Ну, делать нечего, вот тебе клубок: куда он покатится, туда и ты ступай за ним смело.
Иван-царевич поблагодарил старого старичка и пошёл за клубочком. Клубок катится, он за ним идет. В чистом поле попадается ему медведь. Иван-царевич нацелился, хочет убить зверя. А медведь говорит ему человеческим голосом:
Не бей меня, Иван царевич, когда-нибудь тебе пригожусь.
Иван-царевич пожалел медведя, не стал его стрелять, пошёл дальше. Глядь, летит над ним селезень. Он нацелился, а селезень говорит ему человеческим голосом:
Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе пригожусь, Он пожалел селезня и пошёл дальше. Бежит косой заяц. Иван-царевич опять спохватился, хочет в него стрелять, а заяц говорит человеческим голосом:
Не убивай меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь. Пожалел он зайца, пошёл дальше. Подходит к синему морю и видит - на берегу, на песке, лежит щука, едва дышит и говорит ему:
Ах, Иван-царевич, пожалей меня, брось в синеё море!
Избушка, избушка, стань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом.
Избушка повернулась к нему передом, к лесу задом. Иван-царевич взошёл в неё и видит - на печи, на девятом кирпичи, лежит Баба-яга, костяная нога, зубы - на полке, а нос в потолок врос.
Зачем, добрый молодец, ко мне пожаловал? - говорит ему Баба-яга. - Дело пытаешь или от дела лытаешь?
Иван-царевич ей отвечает:
Ах ты, старая хрычовка, ты бы меня прежде напоила, накормила, в бане выпарила, тогда бы и спрашивала.
Баба-яга его в бане выпарила, напоила, накормила, в постель уложила, и Иван-царевич рассказал ей, что ищет свою жену, Василису Премудрую.
Знаю, знаю, - говорит ему Баба-яга, - твоя жена теперь у Кощея Бессмертного. Трудно её будет достать, нелегко с Кощеем сладить: его смерть на конце иглы, та игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, тот заяц сидит в каменном сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и тот дуб Кощей Бессмертный, как свой глаз, бережёт.
Иван-царевич у Бабы-яги переночевал, и наутро она ему указала, где растет высокий дуб. Долго ли, коротко ли, дошёл туда Иван-царевич, видит - стоит, шумит высокий дуб, на нем казённый сундук, а достать его трудно.
Вдруг, откуда ни взялся, прибежал медведь и выворотил дуб с корнем. Сундук упал и разбился. Из сундука выскочил заяц - и наутек во всю прыть. А за ним другой заяц гонится, нагнал и в клочки.разорвал. А из зайца вылетела утка, поднялась высоко, под самое небо. Глядь, на неё селезень кинулся, как ударит её - утка яйцо выронила, упало яйцо в синее море.
Тут Иван-царевич залился горькими слезами - где же в море яйцо найти! Вдруг подплывает к берегу щука и держит яйцо в зубах. Иван-царевич разбил яйцо, достал иголку и давай у неё конец ломать. Он ломает, а Кощей Бессмертный бьется, мечется. Сколько ни бился, ни метался Кощей, сломал Иван-царевич у иглы конец, пришлось Кощею помереть.
Иван-царевич пошёл в Кощеевы палаты белокаменные. Выбежала к нему Василиса Премудрая, поцеловала его в сахарные уста. Иван-царевич с Василисой Премудрой воротились домой и жили долго и счастливо до глубокой старости.
Лягушка-царевна
Сказка в стихах
для детей
Царством некоторым встарь
Своенравный правил царь.
Пировать любил он очень,
Пировал и дни и ночи,
И за пиром у стола
Он вершил свои дела.
А царица, не скучая,
Всем хозяйством заправляя,
За пять первых брачных лет
Принесла на белый свет
Трёх детей. И, сыновьями
Похваляясь пред гостями,
Каждый раз богатый пир
Царь давал на целый мир.
Выше старшего – Антона,
Крепче среднего – Сафрона,
Вырос третий сын – Иван.
И кудряв он, и румян,
И удачлив, и приветлив,
На ученье скор и сметлив,
В играх, плясках – удалец,
В битвах – первый молодец.
Скоро сказка говорится,
Да и время быстро мчится.
Двадцать с лишним лет прошло -
Словно в море утекло.
Как-то раз, когда в светлице
Царь беседовал с царицей,
Три царевича вошли,
Поклонились до земли,
Да и стали молча рядом.
Глянул царь пытливым взглядом,
Видит – смотрят неспроста,
Словно совесть нечиста.
Сыновьям он молвит: «Ну-ка,
Что у вас там за докука»
Или плохи пироги?
Иль сносились сапоги?
Иль затеяли забаву –
В поле ехать на облаву,
Иль в поход на басурман?
Говори хоть ты, Иван».
Тут Иван вперёд выходит
И такую речь заводит:
«Царь-отец, царица-мать!
Не извольте в гнев принять.
Мы живём у вас раздольно,
И всего у нас довольно.
Не плохи нас пироги,
Не сносились сапоги,
Не нужны нам и забавы -
Ни звериные облавы,
Ни поход на басурман…
Правда, есть у нас изъян,
Иль, вернее, недохватка,
Да другого, вишь, порядка
Это… к этому… к тому…» -
«ничего я не пойму, -
Перебил тут царь Ивана. –
Говоришь ты больно странно.
Отвечайте мне все враз:
Что за дело есть у вас
И чего вам не сидится?»
«Царь-отец, дозволь жениться!» -
Отвечали все втроём,
На пол бухнув пред царём.
Мать с отцом переглянулись…
«Что вы, детки! Аль рехнулись?
Из пелёнок да в мужья!
Вот возьму-ка плётку я!..»
А они в ответ всё то же:
«Разреши жениться всё же.
Народим тебе внучат –
Сам де после будешь рад».
Царь с царицей так и эдак,
Те - своё. И напоследок
Царь-отец промолвил так:
«Дело это – не пустяк.
Утро будет мудренее –
Спать ложитесь поскорее.
Утром – все на царский двор,
Там и кончим разговор».
Подобрав кафтанов полы,
Братья чинно встали с пола,
Поклонились до земли,
Повернулись и ушли.
Утром только цветом алым
Зорька в небе запылала,
А уж братья тут как тут –
На дворе царёвом ждут.
Пробуждается столица.
Вот и царь, а с ним царица.
Сыновей он подозвал
И такую речь держал:
«Мы с царицей ночь не спали,
Долго думали-гадали
И решили наконец –
Под венец так под венец!
Раз уж так – скорей за дело:
Принесите самострелы!» -
«А на кой они нам ляд?» -
Сыновья тут говорят.
«Приказал – так, значит, нужно.
Ну, живее!» Братья дружно
С места бросились тотчас
Исполнять царёв приказ.
Притащили самострелы,
Стрел колчан набрали целый,
Их отец и государь.
«Эва, - молвил тот, - куда там
Столько стрел!.. Одной на брата
Вам довольно. Станьте врозь
Да стреляйте на авось.
А потом идите сами
За своими за стрелами:
Где найдёте стрелы, там
И невесты будут вам.
Пусть судьба распорядится –
Ведь недаром говорится:
Суженую и конём
Не объедешь нипочём».
Братья тотчас взяли в руки
Самострельчатые луки,
Наложили по стреле,
Стали твёрже на земле.
Тетивы их зазвенели,
Стрелы в воздухе пропели
И пропали вмиг из глаз.
«Ждут теперь невесты вам, -
Царь промолвил. – Отправляйтесь
Да без них не возвращайтесь!»
К югу старший брат, Антон,
За стрелой пошёл. Софрон
Было по праву руку брату
И направился к закату,
А Ванюша в путь потёк
Полевее – на восток.
Царь по случаю такому,
Дня не тратя попустому,
Ожидаючи троих,
Пировал за четверых…
…Старший сын спешит обратно;
Едет он с невестой знатной:
Дочь боярскую нашла
Легкокрылая стрела.
Вот четвёртый день проходит.
Мать с окошка глаз не сводит…
…Ввечеру во весь опор
Тройка мчит на царский двор.
Средний сын спешит с заката
В дом с невестою богатой:
Дочь купецкую нашла
Легкокрылая стрела…
Между тем Иван к востоку
Шёл да шёл, не зная сроку.
От села спешит к селу,
Ищет он свою стрелу…
…А места кругом всё глуше,
Встречный ветер свищет в уши,
Он несёт громады туч.
Всё пустынно, лес дремуч,
Да кустарник, да болото.
Уж и петь-то неохота!
«Ишь, проклятая стрела
В глушь какую завела!»
Вдруг он видит – у кусточка
На глухом болоте кочка,
А на ней стрела лежит,
Наконечником блестит.
На стреле сидит лягушка,
Сероспинка-белобрюшка.
Смотрит – глазом не моргнёт,
Словно здесь кого-то ждёт.
Подошёл царевич ближе,
Молвит с сердцем: «Вот поди же!
Знать бы – вовсе б не искал,
Сапоги лишь истаскал.
Шутит, вишь, судьба со мною…» -
И нагнулся за стрелою.
А лягушка в этот миг
На плечо к Ивану – прыг
Да ему по-человечьи
Говорит: «Иван-царевич,
Ты возьми меня с собой,
Отнеси меня домой.
Должен ты на мне жениться».
На неё Иван дивится:
От лягушки в первый раз
Человечий слышит сказ.
Пораздумался немного
Да в обратную дорогу
С лягушонкою пошёл –
Благо, не был груз тяжёл.
Ветер стих умчались тучи,
Расступился лес дремучий.
Путь назад куда как скор –
Вот пред ними царский двор.
К ним навстречу из светлицы
Выбегает мать-царица,
Бросив пир, спешит отец
Сына встретить наконец,
А за ним неторопливо,
Горделиво и спесиво
Братья старшие идут
И невест с собой ведут.
А Иван стоит невесел,
Буйну голову повесил.
«Где, Ванюша, долго был? –
Царь-отец его спросил. –
Есть ли вести о невесте?» –
«Был отсюда вёрст за двести.
Там в болотине стрела
Мне невесту и нашла…» -
«А кого ж?» - «Да, вишь, квакушку…»
И с плеча он снял лягушку.
Тут такое началось,
Что хоть просто сказку брось.
Кто кричит, а кто хохочет,
Мать бежать топиться хочет,
Хорошо, что не блоха!»
И невесты их туда же:
«Что блоха!.. Лягушка гаже,
Во сто раз мерзей блохи!..»
«Ги-ги-ги!» да «хи-хи-хи!»
Царь-отец, на них не глядя,
Правой рученькой погладил
Лягушонку по спине
(в сборнике русских сказок Афанасьева – №268)**
У одного царя было три сына. Он оделил их по стрелке и велел стрелять: кто куда стрельнёт, тому там и невесту брать. Вот старший стрельнул, и его стрелка упала к генералу на двор, и подняла её генералова дочь. Он пошёл и стал просить у ней:
Она говорит ему:
Возьми меня замуж!
Другой стрельнул, его стрелка упала к купцу на двор, и подняла её купцова дочь. Он пошёл просить:
Девица, девица! Отдай мою стрелку.
Она говорит:
Возьми меня за себя замуж!
Третий стрельнул, и стрелка его упала в болото, и взяла её лягушка. Он пошёл просить:
Лягушка, лягушка! Отдай мою стрелку!
Она говорит:
Возьми меня замуж!
Вот они пришли к отцу и сказали, кто куда попал, а меньшой сказал, что стрелка его попала к лягушке в болото.
Ну, - говорит отец, - знать твоя судьба такая.
Вот он женил их и сделал пир. На пиру молодые снохи стали плясать; старшая плясала-плясала, махнула рукой - свекра ушибла; другая плясала-плясала, махнула рукой - свекровь ушибла; третья, лягушка, стала плясать, махнула рукой - явились луга и сады; так все и ахнули!
Вот стали они ложиться спать. Лягушка скинула свою лягушечью кожуринку и стала человеком. Муж её взял эту кожуринку и бросил в печь. Кожуринка закурилась. Лягушка учуяла, схватила её, осерчала на мужа, Ивана-царевича, и говорит:
Ну, Иван-царевич, ищи ж меня в седьмом царстве. Железные сапоги износи и три железных просвиры сгложи!
Спорхнула и улетела.
Вот, делать нечего, пошёл искать, взял железные сапоги и три железных просвиры. Шёл-шёл, сапоги железные износил и три просвиры железных сглодал и опять захотел есть. Встречается щука. Он говорит ей:
Я есть хочу, я тебя съем!
Я есть хочу, я тебя съем!
Нет, не ешь меня, я тебе сгожусь.
Иван-царевич пошёл опять голодный; летит соколиха. Он говорит ей:
Я тебя съем!
Опять так пошёл; ползёт рак. Иван-царевич говорит:
Я тебя съем!
Нет, не ешь меня; я тебе сгожусь.
Иван-царевич опять пошёл. Стоит избушка; он взошёл в неё. Там сидит старушка и спрашивает его:
Что, Иван-царевич, дело пытаешь или от дела лытаешь?
Иван-царевич говорит:
Ищу лягушку, жену свою.
Старушка говорит:
Ой, Иван-царевич, она тебя хочет известь; я её мать. Поди же ты, Иван-царевич, за́ море; там лежит камень, в этом камне сидит утка, в этой утке яичко; возьми это яичко и принеси ко мне.
Вот он пошёл за́ море; пришёл к морю и говорит:
Где моя щука? Она б мне рыбий мост настелила.
Откуда ни возьмись щука, настелила рыбий мост. Он по нём пришёл к камню, бил, бил - не расшиб и говорит:
Где мой медведь? Он бы мне расколол его.
Явился медведь и ну колоть - расколол. Утка выскочила оттуда и улетела. Иван-царевич говорит:
Где моя соколиха? Она б мне утку поймала и принесла.
Смотрит, а соколиха тащит ему утку. Он взял, разрезал её, вынул яичко, стал мыть его и уронил в воду.
Где мой рак? - говорит Иван-царевич, - он бы достал мне яичко!
Смотрит, а рак несёт ему яичко, он взял и пошёл к старушке в избушку, отдал ей яичко. Она замесила и испекла из него пышечку; а Ивана-царевича посадила в коник и приказала:
Вот скоро твоя лягушка прилетит, а ты молчи и вставай, когда я велю.
Вот он сел в коник. Прилетела лягушка, железным пихтелем стучит и говорит:
Фу! Русским духом пахнет; каб Иван-царевич попался, я б его разорвала!
Мать-старушка говорит ей:
Ну это ты по Руси летала, русского духу нахваталась. На вот, закуси этой пышечки.
Она съела эту пышечку - остались одни крошечки - и говорит:
Где мой Иван-царевич? Я по нём соскучилась. Я б с ним вот этой крошечкой поделилась.
Мать велела выйти Ивану-царевичу; он вышел. Лягушка подхватила его под крылышко и улетела с ним в седьмое царство жить.
КОНЕЦ
**Записано в селе Вановском Шацкого уезда Тамбовской губ. учителем приходского училища Григорием Островским.
Русская народная сказка
ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА
Обработка А. Афанасьева
В некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь с царицею. У него было три сына - все молодые, холостые, удальцы такие, что ни в сказке сказать, ни пером написать; младшего звали Иван- царевич.
Говорит им царь таково слово:
Дети мои милые, возьмите себе по стрелке, натяните тугие луки и пустите в разные стороны; на чей двор стрела упадёт, там и сватайтесь.
Пустил стрелу старший брат - упала она на боярский двор, прямо против девичья терема. Пустил средний брат - полетела стрела к купцу на двор и остановилась у красного крыльца, а на том крыльце стояла душа-девица, дочь купеческая. Пустил младший брат - попала стрела в грязное болото, и подхватила её лягуша-квакуша.
Говорит Иван-царевич:
Как мне за себя квакушу взять? Квакуша не ровня мне!
Бери! - отвечает ему царь. - Знать, судьба твоя такова.
Вот поженились царевичи: старший на боярышне, средний на купеческой дочери, а Иван-царевич на лягуше-квакуше.
Призывает их царь и приказывает:
Чтобы жёны ваши испекли мне к завтрему по мягкому белому хлебу.
Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
Ква-ква, Иван-царевич! Почто так кручинен стал? - спрашивает его лягуша. - Аль услышал от отца своего слово неприятное?
Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка приказал тебе к завтрему изготовить мягкий белый хлеб.
Уложила царевича спать да сбросила с себя лягушечью кожу - и обернулась душой-девицей, Василисой Премудрою; вышла на красное крыльцо и закричала громким голосом:
Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь, приготовьте мягкий белый хлеб, каков ела я, кушала у родного моего батюшки.
Наутро проснулся Иван-царевич, у квакуши хлеб давно готов - и такой славный, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Изукрашен хлеб разными хитростями, по бокам видны города царские и с заставами.
Благодарствовал царь на том хлебе Ивану-царевичу и тут же отдал приказ трём своим сыновьям:
Чтобы жёны ваши соткали мне за единую ночь по ковру.
Воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
Ква-ква, Иван-царевич! Почто так кручинен стал? Аль услышал от отца своего слово жёсткое, неприятное?
Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка приказал за единую ночь соткать ему шёлковый ковёр.
Не тужи, царевич! Ложись-ка спать-почивать; утро вечера мудренее!
Уложила его спать, а сама сбросила лягушечью кожу - и обернулась душой-девицей, Василисой Премудрою; вышла на красное крыльцо и закричала громким голосом:
Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь шёлковый ковёр ткать - чтоб таков был, на каком я сиживала у родного моего батюшки!
Как сказано, так и сделано.
Наутро проснулся Иван-царевич, у квакуши ковёр давно готов - и такой чудный, что ни вздумать, ни взгадать, разве в сказке сказать!
Изукрашен ковёр златом-серебром, хитрыми узорами.
Благодарствовал царь на том ковре Ивану-царевичу и тут же отдал новый приказ, чтобы все три царевича явились к нему на смотр вместе с жёнами. Опять воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
Ква-ква, Иван-царевич! Почто кручинишься? Али от отца услыхал слово неприветливое?
Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка велел, чтобы я с тобой на смотр приходил; как я тебя в люди покажу?
Не тужи, царевич! Ступай один к царю в гости, а я вслед за тобой буду; как услышишь стук да гром, скажи: это моя лягушонка в коробчонке едет.
Вот старшие братья явились на смотр со своими жёнами, разодетыми, разубранными; стоят да над Иваном-царевичем смеются:
Что же ты, брат, без жены пришёл? Хоть бы в платочке принёс! И где ты такую красавицу выискал? Чай, все болота исходил?
Вдруг поднялся великий стук да гром - весь дворец затрясся.
Гости крепко напугались, повскакали со своих мест и не знают, что им делать; а Иван-царевич говорит:
Не бойтесь, господа! Это моя лягушонка в коробчонке приехала.
Подлетела к царскому крыльцу золочёная коляска, в шесть лошадей запряжена, и вышла оттуда Василиса Премудрая - такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Взяла Ивана-царевича за руку и повела за столы дубовые, за скатерти браные.
Стали гости есть-пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила; закусила лебедем да косточки за правый рукав спрятала.
Жёны старших царевичей увидали её хитрости, давай и себе то ж делать. После, как пошла Василиса Премудрая танцевать с Иваном-царевичем, махнула левой рукой - сделалось озеро, махнула правой - и поплыли по воде белые лебеди. Царь и гости диву дались.
А старшие невестки пошли танцевать, махнули левыми руками - гостей забрызгали, махнули правыми - кость царю прямо в глаз попала! Царь рассердился и прогнал их нечестно.
Тем временем Иван-царевич улучил минуточку, побежал домой, нашёл лягушечью кожу и спалил её на